Представляем вам интервью взятое Катрин Сольем у одного из активистов движения Анонимус, который находится сейчас в бегах где-то в Канаде. Кристофер Дайон, он же Коммандер Х.
Катрин Сольем: Если смотреть на Анонимусов исключительно как на армию хакеров, насколько вы сильны?
Кристофер Дайон: Анонимус чем-то похож на здорового ребенка в школе, у которого были большие проблемы с чувством собственного достоинства, пока в один из дней он не ударил кого-то в лицо и понял: “Твою же ж мать, я действительно силен!”. Борьба с сaентологами стала этим ударом в лицо, когда Анонимусы стали осознавать свою невероятную силу. В этот момент возникает хороший аргумент, который допускает, что мы являемся самой влиятельной организацией на Земле. Сегодня весь мир функционирует за счет информации. Наш мир контролируется и работает на маленьких невидимых единичка и нулях, перемещающихся по воздуху и кабелю вокруг нас. Тогда если именно таков способ контроля мира, то кто контролирует 1 и 0? Всякие гики и компьютерные хакеры со всего мира.
КС: Что значит быть лидером организации, у которой нет лидеров?
КД: Мы не занимаемся выборами президента, но это не значит, что внутри движения не существует лидеров. Естественным путем Коммандер Х или Баррет Браун или Питер Фейн, неважно есть ли у них имена или нет, они берут на себя роль лидеров и на них смотрят остальные. Средний Анон не похож на меня, работающего по 12 часов в день и посвящающего свою жизнь этому. Он – простой айтишник или установщик кабельного, которые готов потратить пару часов своего времени, и он хочет, чтобы ему говорили, что делать. Необходимы организаторы, чтобы вещи начали работать. Любой может быть представителем, но моя возможность говорить ограничена консенсуальными решениями в коллективе.
КС: Похоже, что сейчас идет война между хактивистами или информационными активистами и правоохранительными органами (по крайней мере 40 человек были арестованы за последний год по обвинениями в связях с движением Анонимусов). Кто по вашему сейчас побеждает?
КД: Мне кажется, что на данный момент ситуация патовая. Но я считаю, что в конце концов мы победим. Я верю, что правда всегда побеждает. Но в текущий момент аресты оказали несколько охлаждающий эффект на движение. За 30-ти минутный протест я могу получить 15 лет в тюрьме [ 1]. На данный момент это единственное уголовное дело против меня, но я ожидаю появления новых. И вопрос стоит не просто в самом возможном сроке, но и непосредственно в процессе: они нарыли терабайты информации. Около 150 000 страниц за 30-ти минутный протест. Это значит, что суд продлиться до двух лет, и на протяжении этого времени я буду находится под пристальным наблюдением ФБР. Я не смогу пользоваться Твиттером, Фэйсбуком или IRC, т.е. я не смогу связываться с другими известными членами Анонимуса, которых насчитывается около 50 000 человек по всему миру.
По сути, это просто делает не возможной мою дальнейшую работу в качестве активиста. Даже если я докажу невиновность в суде, я все равно буду отключен на два года. Я не согласен на такие условия, и поэтому я сейчас в Канаде. В Сирии и Тунисе, Ливии, Египте, Нигерии, в Кот-д’Ивуаре – во всех этих странах мы спасли столько жизней, что я не в состоянии сосчитать: активисты, журналисты, блогеры и простые люди, которые приходили к нам за помощью в этой невероятно враждебной среде. Я не собираюсь бросать эту работу.
КС: Теперь, когда вы в ближайшем будущем планируете остаться в Канаде, чувствуете ли вы себя в относительной безопасности?
КД: Да. У нас есть много контактов в канадском правительстве. Мы были хорошо подготовлены, когда я сюда попал: у нас есть подпольная железная дорога и убежища по всей Канаде. Мы можем ошибаться, но нам кажется, что канадское правительство также обеспокоено Анонимусами как и Соединенными Штатами. Их подход будет:“Живо заходите, долго не задерживайтесь и вы будете впорядке”. Поэтому мы сейчас активно ведем переговоры с несколькими государствами в Европе для создания постоянного пространства политического убежища, которым смогу воспользоваться не только я, но и остальные Аноны и информационные активисты, нуждающиеся в этом. Очень жаль, что у Канады нет политической смелости, чтобы защищать информационных активистов от Америки, как они это делали в шестидесятых в отношении американских дезертиров, которые бежали от службы во Вьетнаме. Вот такая реальность, но они скорее всего не будут предпринимать активных шагов для того, чтобы меня выследить.
КС: Не считаете ли вы, что общество не достаточно обеспокоено онлайн слежкой или слежкой в реально жизни?
КД: Я считаю, что общество начинает осознавать цену информации. К примеру, до недавнего времени в США и в остальном мире никому не было позволено знать точное количество гражданских, убитых в Афганистане и Ираке. Существовали дикие предположения, и все числа были примерными до тех пор, пока молодой рядовой Брэди Мэйнинг, набравшись смелости, не выкрал эту информацию у американского правительства и опубликовал ее. Теперь мы знаем, что вопреки всем высоким технологиям, доступным военным, они умудрились случайно убить 150 000 гражданских в двух странах. Начиная с этой информации общество начнет понимать цену информации, и они начнут осознавать, что активисты рискуют всем ради того, чтобы предать информацию огласке.
КС: Что бы вы хотели сказать людям, которые верят, что Аноны – простая кибертеррористическая группа.
КД: По сути я отвергаю семантический аргумент. Если вы хотите называть меня террористом, то у меня с этим нет никаких проблем. Но я спрошу вас: “Кому сейчас страшно?”. Если страшно плохим парням, то я просто в ажуре. Если простой средний человек дрожит от страха, тот человек, которому мы пытаемся помочь, то я предлагаю этому человеку немного образоваться, изучить то, что мы делаем и избавиться от этого страха. Мы боремся за людей, мы боремся, как любит заявлять Оккупай, за 99%. 1% людей разрушает нашу планету и именно им стоит бояться. Если для них мы террористы, то это их право.
“Информационный террорист” – какая забавная концепция. Подумать только, что можно терроризировать кого-то с помощью информации. Но кого терроризируют? Простых людей, читающих газету и узнающих о том, что творит правительство от их имени? Их никто не терроризирует, они полностью удовлетворены подобной ситуацией. В ужасе пребывают люди, пытающиеся скрыть информацию, пытающиеся скрыть преступления. Забавно, что все почтовые базы, во взломе которых я участвовал: начиная президентом Асадом заканчивая Стрэтфор Секьюрити – все до одной содержали преступления. За все время взломов корпоративной или правительственной почты у меня ни разу не возникала мысль: “О боже, эти люди абсолютно ни в чем не виноваты, я совершил ошибку.”
КС: Что вы думаете о студенческих протестах в Квебеке?
КД: Куда бы я не попал, особенно за последние два года, я нахожу протесты. У меня не было ни единого представления, что такое происходит в Канаде. В день моего приезда в Монреаль я сидел в кафе в центре города на пересечении Сант Катрин и Сант Юберт. Напротив через улицу в парке проходил протест. Весь перекресток стал военной зоной: я видел как полицейские невероятно жестоко обращались с этими ребятами, выпуская один за другим баллоны со слезоточивым газом, запуская шумовые гранаты, гранаты со слезоточивым газом, и самое худшее что сделали эти ребята – один из них бросил снежок в полицейского, а другой метнул оранжевый конус. Черт возьми, эти копы были в полном обмундировании, это не насилие. Но то, что копы делали с молодежью было настолько ужасающе, что менеджер кафе закрыл всех нас внутри. Закрыл нас внутри, пока мы наблюдали через стекло как повсюду полицейские избивали молодых ребят. Куда бы я не попал: Окленд, Сан Франциско, Монреаль – везде я вижу одно и тоже. Я вижу людей, которые восстают требуя справедливости, а эти жестокие полувоенные полицейские отделения используются для их подавления – в такой ситуации я не могу оставаться в стороне.
КС: Анонимус начинали как онлайн шутка, но все стало намного серьезнее за последние два года. Что произошло?
КД: Я верю, что Египет стал ключевой эмоциональной точкой для нас в Анонимус. Очевидно, что для нас всегда существовала грань юмора. Но люди спрашивают меня сегодня: “Почему вы стали такими злыми?”. Все началось в Египте, когда мы тратили дни на установку онлайн трансляций, и первым, что мы видели были убийства наших друзей – в этот момент все становится личным. И вопрос не только в Египте. Ливия, Тунис вновь и вновь эти отряды свободы воспитали в нас отношение “не брать пленных”. Мы узнаем этих людей. Возможно это не похоже на наше с вами общение, но когда общаешься с людьми по Скайпу и проводишь часы за разговорами в IRC, где эти люди делятся с тобой своими надеждами и мечтами о своей стране, о своем будущем, где они рассказывают о том, как рискуют своими жизнями, чтобы их дети смогли жить в лучшем мире в далеком будущем, то возникает связь с этим людьми и они становятся твоими друзьями и семьей.
КС: Какие дальше планы у Анонимуса?
КД: На данный момент у нас есть доступ ко всем засекреченным базам данных в американском правительстве. Вопросом является лишь то, когда мы сольем информацию с этих баз, а не сольем ли мы ее вообще. Знаете как мы получили доступ? Мы ничего не взламывали. Мы получили доступ к системам от людей, которые эти системы обслуживают. Пятизвездочные генералы и Министр Обороны, сидящие в своих легких плюшевых офисах на верхушке Пентагона уже ничем не управляют. Прыщавый парень в подвале рулит игрой, и Брэдли Мэйнинг это доказал. Факт, что он смог опубликовать 250 000 сообщений вдвое уменьшает власть МИДа США. Дневники афганской и иранской войны надвое разрезают политический клочок Министерства Обороны. Все это происходит из-за одного парня, которому хватило смелости закинуть диск в конверт и кому-то его отправить.
Теперь люди сливают информацию Анонимусу, и они не приходят к нам с документами или дисками, они приходят к нам с ключами от царства, они дают нам пароли и логины ко всем безопасным базам данных, над которыми у нас теперь есть полный контроль. Миру необходимо этим заинтересоваться.
